Библиотека современной фантастики. Том 9. Айзек Аз - Страница 76

Харлан повернулся и увидел ее улыбку. Перед ним снова была прежняя Нойс, которую он знал и любил; и, как прежде, при взгляде на нее его сердце забилось сильнее.

Но он еще сам не знал, что уже принял решение, пока громада капсулы вдруг не исчезла, перестав заслонять алеющую полоску неба.

Обнимая прильнувшую к нему Нойс, он понял, что это исчезновение означает конец Вечности… и начало Бесконечного Пути.

«КОНЕЦ ВЕЧНОСТИ» — РОМАН-ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ

В повести «Образ жизни» американского писателя Роберта Блоха описан удивительный мир, созданный и управляемый согласно представлениям писателей-фантастов об идеальном обществе. Этот новый мир, где содержание научно-фантастических сочинений воспринимается буквально как подлинная история человечества, во всех отношениях разумнее, справедливее и чище, чем старый мир, погибший в пламени термоядерной войны. И среди пята апостолов этого общества, больше всего сделавших для того, чтобы сохранить накопленные человечеством знания, ниспровергнуть милитаризм и одолеть господство монополистически.), корпораций, назван и Айзек Азимов.

Оказаться при жизни в роли положительного героя научно-фантастической литературы! — вряд ли молено придумать лучшее и более остроумное выражение признательности писателю-фантасту со стороны его собратьев по перу. Азимов, надо полагать, и не мечтал об этом, когда девятилетним мальчиком увлекся научной фантастикой, а затем десять лет спустя сам стал пробовать свои силы в этом сложном и увлекательном литературном жанре. Юношеское увлечение Азимова очень скоро оказалось его второй профессией; окончив химический факультет, он одновременно стал писателем и ученым, специалистом в области биохимии. Из-под его пера, чередуясь, выходили фантастические сочинения, специальные работы — «Биохимия человека», «Мир углерода», двухтомная «Энциклопедия интеллигентного человека», а также многочисленные научно-популярные книги. Ученый-биохимик и писатель-фантаст, Азимов не страдал раздвоением личности, но зато жестоко страдал от нехватки времени. Сначала он пожертвовал преподавательской работой; затем был вынужден свести до минимума свои лабораторные исследования. Когда же он решил, наконец, всецело посвятить себя литературному творчеству, научной фантастике он предпочел популяризацию науки. Впрочем, вряд ли этот выбор окончательный.

Азимов сравнительно быстро завоевал всеобщее признание как ведущий представитель современной американской научной фантастики. Он достиг этого не только и не столько благодаря незаурядным литературным способностям, сколько глубоко гуманистическим и остросоциальным содержанием своих произведений. В своем литературном творчестве, при всем многообразии тем, сюжетов и формы, он неизменно руководствовался стремлением укрепить веру людей в лучшее будущее и одновременно предостеречь их об опасностях на пути к нему. На фоне космических кошмаров и мрачных пророчеств, нередких в послевоенной зарубежной фантастике, откровенно стремящихся «пощекотать нервы» читателей, сочинения Азимова выделяются жизнеутверждающим оптимизмом.

В замечательном цикле новелл «Я — робот», принесшем писателю всемирную известность, он рассеивает широко распространенные на Западе опасения, связанные с созданием электронно-вычислительных машин, этих «искусственных разумных существ». Роботы Азимова, опять-таки в нарушение всех традиций, — это не механические злодеи, замышляющие извести человеческий род, а помощники людей, нередко более разумные и человечные, чем их хозяева.

В повести «Во имя доброй цели», вышедшей в разгар холодной войны, Азимов осуждает идею превентивной войны и макиавеллиевский принцип «цель оправдывает средства» во взаимоотношениях между разумными существами. А его новелла «Уродливый мальчуган», рассказывающая о том, как в результате неудачного эксперимента мальчик-неандерталец оказался в XX веке, представляет собою осуждение всякого расизма и национальной исключительности, призыв к солидарности человеческого рода, всех разумных существ во вселенной.

В одном из обращений к читателям Азимов следующим образом сформулировал гуманистическую роль научной фантастики в современном мире: «История достигла точки, когда человечеству больше не разрешается враждовать, — заявляет он. — Люди на Земле должны Дружить. Я всегда старался это подчеркнуть в своих произведениях… Не думаю, что можно заставить всех людей любить друг друга, но я желал бы уничтожить ненависть между людьми. И я совершенно серьезно полагаю, что научная фантастика есть одно из звеньев, которые помогают соединить человечество. Проблемы, которые мы поднимаем в фантастике, становятся насущными проблемами всего человечества… Писатель-фантаст, читатель фантастики, сама фантастика служат человечеству».

Как в построении сюжета, так и в манере письма, в формировании образов Азимов был и остается не только весьма своеобразным, оригинальным писателем, но и наряду с Рэем Брэдбери, Станиславом Лемом, Иваном Ефремовым, Артуром Кларком и Пьером Булем классиком научной фантастики XX века, поднявшим ее на уровень лучших произведений художественной литературы. Творчество Азимова, как и многих других писателей на Западе, продолжает прогрессивные традиции, заложенные в научно-фантастической литературе Гербертом Уэллсом.

Для Азимова научная фантастика не просто еще один, исключительно популярный в нашу эпоху литературный жанр, но вместе с тем, как это отмечал в своей автобиографии Уэллс, своего рода умозрительная социология. «Социоло гия, — писал Уэллс, подводя итог своему творчеству, — не может быть ни просто искусством, пи наукой в узком смысле этого слова, она собрание знаний, представляемых в вымышленной форме с присутствием личного элемента, иначе говоря, литература в наиболее возвышенном смысле этого понятия». В соответствии с этим он и рассматривал «создание и критику утопий» как такую литературную форму, в которую лучше всего мог быть облачен «хороший социологический труд». Разделяя это мнение, Азимов в статье «Социальная научная фантастика» сравнивал изображение возможного будущего и иных форм общественного устройства со своего рода «социальным экспериментом на бумаге». Приучать читателя к возможности изменений, заставлять его. размышлять вдоль разнообразных направлений — в этом он усматривал «великую служебную роль научной фантастики».